По Будапешту маленькой компанией

Публикации с 2009 года, в журнале и на его сайте.
( Read more... )

Вообще-то «городские стены» – это совсем про другое. Когда-то каждый город стенами был защищен от внешнего мира, и в самом слове «город» слышится наличие стены, которой люди себя «огородили», ограничили, обезопасили.  На старинных гравюрах город так чаще всего и изображался: кольцо зубчатых стен, из-за которых выглядывают крыши самых высоких зданий, да шпили или маковки церквей.

Город – этакая живая клетка цивилизации, ее элементарная единица строения и жизнедеятельности. Цитоплазма – дома, улицы, жители, ядро – храм и рынок. Стены – мембрана. С внешним миром город связывали ворота, и если путник приходил с мирными целями, именно они означали для него встречу с городом: «Ах, наконец достигли мы ворот Мадрида!» – говорит слуге пушкинский Дон Гуан.

Стены эти города повсеместно начали ликвидировать в XIX веке, что должно было знаменовать наступление новой эпохи – с жизнью умеренно безопасной и относительно комфортабельной. По крайней мере, по сравнению с порядками средневековыми. «Пал каменный пояс, в течение многих веков сковывавший благородную Вену злым заклятием» – так описывали австрийские газетчики ликвидацию столичных стен в 1857 году; примерно так же радовались и прочие европейские города, включая Москву, избавившуюся от Белогородской стены еще при Екатерине.

Таких стен в мире не осталось. Но есть другие – то, что называется брандмауэр, то есть, по Брокгаузу-Ефрону, «стена, выводимая поперек дома и выше крыши из камня или кирпича, предназначаемая для предупреждения распространения пожара». Окон на такой стене быть не должно, поскольку следующий по улице дом встанет такой же стеной к этой стене вплотную – дом к дому.

( Read more... )

Об отношениях города и его архитектора, мастерстве, стиле «эклектика» и благодарности


Двести лет назад, в 1814 году, в городе с не простым на иностранный слух именем Секешфехервар, родился человек, который в большей мере, чем кто-либо другой, ответственен за облик Будапешта. Архитектор Миклош Ибль (серия постов о нем в этом журнале). Туристы, приезжающие в город на несколько дней, имени его, конечно, не запомнят. Но здание Оперы отметят, и на галерею, окружающую купол Базилики святого Иштвана, поднимутся. Купол – тоже его работа. Оттуда, с галереи, виден весь Пешт: красные черепичные крыши, шпили и купола.

( ещё )
( ещё )
( Read more... )( ещё )

«Золотой век» Будапешта пришелся на вторую половину XIX столетия. Вторая столица Австро-Венгрии по красоте и богатству обгоняла первую, страна богатела и готовилась торжественно и щедро отметить в 1896 году тысячелетие государства. От этого времени в городе остались широкие проспекты, первая на континенте линия метро и не поддающиеся исчислению доходные дома, каждый — почти Эрмитаж.

После Великой войны, поражения и раздела страны все закончилось. Солнце зашло, время остановилось. И весь оставшийся материальный мир во главе с архитектурой приобрел статус истинной национальной ценности, хранящей память об ушедшей прекрасной эпохе. С тех пор здесь с почтением относятся ко всем старинным вещам. Ими украшают интерьеры дорогих ресторанов, холлы адвокатских контор и бары молодежных клубов. Будапештская улица антикваров называется Falk Miksa (ул. Микши Фалка) и тянется от здания парламента к Большому бульвару. На ней два десятка антикварных магазинов и крупнейший аукционный дом Nagyházi Galéria és Aukciósház, действующий с 1984 года.
( Read more... )

Ах, какую рецензию написала мне ув.honestlil: http://honestlil.livejournal.com/297286.html
Спасибо!

Всех, кто в пределах территориальной досягаемости – приглашаем ))).

Для поэта посмертная биография значит больше, чем годы, прожитые обычным порядком. Что такое шесть или даже семь десятков лет жизни слепого аэда Гомера по сравнению с двадцатью восемью веками последовавшей всечеловеческой славы?
Так и Тарас Шевченко, родившийся 25 февраля (по старому стилю) 1814 года в тогдашней Киевской губернии. Его посмертная судьбы пока недолгая – всего 153 года – но бурная.

Смуты и волнения начались сразу, лишь только утром 6 мая 1861 стало известно, что через Киев провозят тело умершего в Петербурге поэта. Весть эта, «как электрическая искра, мгновенно сообщалась всем почитателям его таланта» – отмечали современники.
Собрались в Киеве толпы, звучали речи на русском, малорусском (украинском), польском и сербском языках, и церковь оказалась тесной для желающих проститься с поэтом. При похоронах, состоявшихся в Каневе 10 мая, студентами Киевского университета говорились речи, вызвавшие пристальное внимание начальства – о политике и о будущей свободе Малороссии.
Дальше – больше. С июля пошли слухи, будто Тарас Шевченко не умер, а живет, и в могиле его вовсе не тело, а ножи. И мол наступит скоро Тарасова ночь, поднимется народ и приступит к исполнению большой резни над всеми своими врагами, для получения полной свободы. Начальник каневской уездной полиции на всякий случай попросил киевского губернатора командировать в Канев две роты пехоты – для противодействия от «приготовления к бунту и ужасным сценам», включающим акции «истребления панов, попов и всех людей в тонких жупанах с большими воротниками».
И уже состоялось на могиле Шевченко многолюдное, до тысячи человек, «сходбище народа», как выразился киевский генерал-губернатора князь Илларион Васильчиков в шифрованной телеграмме начальнику III отделения. В Канев отправили сотню казаков, заодно запретив распространение украинских букварей в сельских школах. Бунт не состоялся, карательные акции – тоже, был лишь выслан из Киевских земель самый активный баламут, да на том дело и кончилось.
( Read more... )

http://www.geo.ru/puteshestviya/olimpiya-v-snegu

Все начиналось тихо и скромно. В январе 1924 года в местечке Шамони во Франции прошла «Неделя зимнего спорта,
посвященная предстоящим Играм VIII Олимпиады в Париже». Именно так.


Официальная церемония открытия Первых зимних Игр в Шамони

Игры в Шамони, задним чистом объявленные Первыми Зимними Олимпийскими Играми, на равенство с Летними ничуть не претендовали, скромно пребывая в тени основного празднества в Париже, намеченного на июль. Привычного разделения на «летние» и «зимние» виды спорта тоже не было: хоккей и фигурное катание прекрасно вписались в Летние Игры (точнее, пока просто Игры) в Лондоне в 1908-м и Антверпене в 1920-м. Наверное, так могло бы продолжаться и дальше – все равно лед обычно используется искусственный, а снег, если надо, производится специальными пушками или, как то получилось в Инсбруке в 1964-м и в Ванкувере в 2010-м, привозится из других мест.
( Read more... )

Это старая публикация, появившаяся на свет потому, что я сначала простудилась и заболела, а потом вылечилась. В процессе же познакомилась с методом доктора Бутейко, который с тех пор вот уже семь лет исправно помогает не болеть вовсе. Может, пригодится кому.

Метод Бутейко
Как дышать, чтобы не болеть

Московская клиника Бутейко внешне выглядит очень скромно: перестроенная под офис квартира на первом этаже старого жилого дома, три комнаты. Ничто не напоминает о лечебном учреждении, даже белые халаты врачи надевают далеко не всегда. И нельзя сказать, что здесь «лечат»: доктор пальцем не притрагивается к пациенту, таблеток не прописывает, не сидит, согнувшись над бумагами, как обычно врачи в поликлиниках.
В Клинике Бутейко не «лечат», а «лечатся». Самый главный секрет клиники (помимо серьезной теоретической базы, конечно), в том, что пациент здесь – не объект лечебного процесса, а его субъект, тот, от чьих усилий и зависит возможность выздоровления.


На вопросы обозревателя ЛГО отвечает главный врач Клиники Бутейко
Андрей Евгеньевич Новожилов
( Read more... )