Цинциннат, призванный от сохи
Jul. 8th, 2014 08:08 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
anna_bpguide
В холле отеля «Астория» на каминной полке (камин не действует), отражаясь в зеркале, стоят часы с бронзовой фигурой. Сказать бы, что часы – старинные, но достаточно упомянуть, что «Астория» эта – будапештская, и слово «старинные» начинает звучать тавтологией. Да и часов-то, по большому счету, нет. Постамент есть, отдельная приступочка на постаменте есть, есть протянутая над пустым местом, где они когда-то были, рука римлянина. Но сами они – уже призрак (отель с тикающим по ночам привидением? С Будапешта станется).
В отличие от многих прочих мест и объектов, и постамент, оставшийся от часов, и отель – не только старинные, но и просто старые. Откровенно старые, без притворства. Без показного «антиквариатства», без привязки к императрице Елизавете или другим славным именам. И без глянца свежей реставрации. Прямой и честный взгляд: «Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной».
Римлянин, красиво стоящий слева от исчезнувших часов, изображен еще раз, на бронзовом рельефе, украшающем переднюю стенку постамента. Имя ему – Цинцинат, Луций Квинкций.
Оный Цинциннат изображен в тот самый главный, самый опознаваемый момент биографии, который, собственно, и ввел его в историю. Это мы сейчас с ходу и не сообразим, что за Цинциннат такой (честное слово, сама не сообразила, муж многомудрый подсказал). А гимназисты тех времен, когда «Астория» строилась, Цинцинната с Цицероном еще не путали, хочется верить.
Хотя дело-то давнее. Теперь уже и не выяснить, правда ли, что его, известного скромностью, стойкостью и приверженностью к простым сельским трудам и добродетелям, позвали раз, в виду опасности, угрожавшей Риму от сабинян, в диктаторы. Приди, мол, и возглавь. Он, конечно, пришел, и возглавил, и разбил, но главное – как позвали. Он в тот момент трудился на поле. Самолично, как подобает. Шел за быками своими, тяжкий сей труд исполняя – стоп, я на гекзаметр переходить не собиралась, это оно само. Но за быками шел, что да, то да. Хотя опять же, поди проверь. И вот являются к нему в такой ответственный момент послы от Римского Сената и первым делом просят надеть тогу. (С собой они ее принесли, что ли? Он же не Жужанна из «той лавки», чтобы правильную кофточку всегда иметь наготове). Будем считать, что принесли. Белую, шерстяную. Тяжелая вещь, кстати: шестиметровое полотнище. Плащ-палатка практически. Цинциннат, значит, весь потный, взмокший, ему бы воды кто подал, а тут – тога. Но он человек ответственный, государственный. Надо – надел.
Тут вот, правда, имеется замечание Сергея Сергеевича Аверинцева, что тогу никак не надеть без посторонней (рабской) помощи. Пахал, значит, сам, а тогу надевать – раба позвал? В Аверинцева, впрочем, только загляни – хочется цитировать целиком: «Гражданское достоинство римлянина, римская «важность» зримо воплощалась в рисунке складок тоги, — достаточно вспомнить прославленный стих Вергилия о «племени, облаченном в тогу»… Греко-римское представление о человеческом достоинстве связано, со зрительным идеалом благородно-независимой осанки; так, Каллисфен мог как угодно льстить Александру, но умер, чтобы не отвешивать ему земного поклона, т. е. не погрешить против осанки».
Эта сцена – с быками и послами, а не с Александром – и изображается в барельефе на часах «Астории». Скульптурный Цинциннат, что наверху – уже при параде. Тот, что на рельефе – в какой-то рабочей накидке и при быках. Так потом будут изображать христианских святых – Лаврентия с решеткой, Дионисия с собственной отрубленной головой. Те, кто сумел войти в историю не смертью, а деяниями, совершенными при жизни, тоже обычно сопровождаются опознавательными знаками, как Иероним – львом. Цинциннат – тот теперь навсегда с этими быками, без быков его даже гимназисты не опознают.
Сюжет с быками и Цинциннатом запомнился человечеству благодаря Титу Ливию, которого тоже цитировать – одно удовольствие. Вот ведь как формулирует, будто сразу в мраморе каждое слово высекает, потомкам (нам?) в назидание:
«Об этом полезно послушать тем, кто уважает в человеке только богатство и полагает, что честь и доблесть ничего не стоят, если они не принесут ему несметных сокровищ. Последняя надежда римского государства, Луций Квинкций владел за Тибром, против того самого места, где теперь находится верфь, четырьмя югерами земли, называемой с тех пор Квинкциевым лугом. Копал ли он канаву или пахал — мы не знаем. Точно известно только, что послы застали его за обработкой земли и после обмена приветствиями в ответ на их просьбу нарядиться в тогу для того, чтоб выслушать послание сената, если он дорожит благополучием Рима и своим собственным, Квинкций удивленно спросил, что стряслось, и велел жене Рацилии скорей принести ему тогу из их лачуги. Когда он, отерши пыль и пот, оделся и вышел к послам, те радостно приветствовали его как диктатора и, описав, в каком страхе пребывают воины, призвали в Рим».
Ага, стало быть, в лачуге та тога хранилась. Лачугу сенатора Рима вообразить себе не просто. У меня что-то не очень получается. У художников, изображавших эту сцену на барельефе часов «Астории», тоже. Ну и бог с ней, с лачугой. Зато Цинциннат-то тут уж больно хорош. Идеал государственного мужа и мужа-кормильца, от земледельческих трудов отрывающегося только ради защиты Отечества, а от дел государственных – только чтобы вернуться к тем трудам. Красавец. Образец и пример для подражания.
Достоин запечатления в бронзе и в строках Тита Ливия, которые, как показало время, всякой бронзы прочней, не говоря уж о винтах, крепивших когда-то к постаменту на каминной полке будапештского отеля «Астория» часы, давно пропавшие.
Фото: Максим Гурбатов
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2014-07-08 07:04 am (UTC)На самом деле он действительно жил в лачуге, поскольку незадолго до того лишился большей части своего состояния, заплатив огромный штраф за своего сына, который бежал от суда и был приговорен к смерти заочно. Оставшихся денег хватило на маленькую ферму, вот там он с семейством и поселился, и они сами обрабатывали землю. Пахал он без тоги, обнаженный или в набедренной повязке, потому что тогу надо было беречь, без нее в люди и особенно в Сенат не выйдешь.
Римские граждане в те времена носили тогу на голое тело (как много позже будет демонстративно делать Катон Утический, приверженец старых республиканских идеалов. Но в Риме Помпея и Цезаря это уже будет выглядеть как эксцентричность.). Свободные носили тогу, а рабы носили туники. Впоследствии туника станет универсальной одеждой, тогу станут наматывать поверх нее, вся конструкция станет громоздкой и непрактичной, и постепенно тога превратится в парадную форму, пережиток прошлого.
Аверинцев прав, но это касается более поздней эпохи, когда у римлян появилось время думать об изящном расположении складок, да и рабов прибавилось. А в эпоху Цинцинната тога была просто куском ткани, обернутым вокруг тела поудобнее, как у этрусков.
no subject
Date: 2014-07-08 07:12 am (UTC)И не верю я в "на самом деле" по отношению к временам столь давним.
no subject
Date: 2014-07-08 07:16 am (UTC)no subject
Date: 2014-07-08 02:09 pm (UTC)no subject
Date: 2014-07-08 07:52 am (UTC)Людям бедным, как Цинцинату, в надевании тог помогали жёны.
no subject
Date: 2014-07-08 09:48 am (UTC)no subject
Date: 2014-07-08 11:10 am (UTC)no subject
Date: 2014-07-08 12:24 pm (UTC):-)
И ведь не нашла про бедного клиента (((
Зато такое душевное попалось:
Вот она, тога, в моих частенько воспетая книжках;
К ней мой читатель привык, и полюбил он ее.
Встарь от Парфения я получил эту тогу (поэта
Памятен дар мне) и в ней всадником видным ходил
В дни, когда новой была и лоснилась шерстью блестящей,
В прежние дни, когда шло имя дарителя к ней.
Нынче старуха она: погнушается ею озябший
В стужу бедняк, и назвать можно ее "ледяной".
Долгие дни и года, вы губите все без разбора!
Уж не Парфения, нет: сделалась тога моей.
no subject
Date: 2014-07-08 02:00 pm (UTC)«Общее все у друзей». Но как понимаешь ты, Кандид,
То, о чем ночью и днем ты, пустомеля, кричишь?
Шерсть для тоги твоей в лаконском Галезе промыта
Или с отборных овец пармского стада снята;
Ну а в мою не одеть и чучело, что принимает
Первым удары рогов бешеных в цирке быков:
Ты получаешь плащи Агеноровы с родины Кадма,
А багряницу мою за три гроша не продать.
Ножки ливийских столов у тебя из кости индийской,
А у меня черепком буковый столик подперт.
Под непомерных барвен у тебя золоченые блюда,
А у меня-то под цвет плошки краснеется рак.
Челядь могла бы твоя с илионским поспорить миньоном,
Мне же Ганимедом моим служит моя же рука.
И, от таких-то богатств ничего старинному другу
Не уделив, говоришь: «Общее все у друзей».
no subject
Date: 2014-07-08 02:06 pm (UTC)мастер, что говорить... пошла обратно, удручась, искать свежий синоним к "обыденности"....
no subject
Date: 2014-07-08 02:12 pm (UTC)no subject
Date: 2014-07-08 03:12 pm (UTC)Для тоги брали кусок материи в форме эллипса, обычно вдвое или втрое больший, чем это требовалось по фигуре. Материю эту брали обеими руками за ее широкий край, захватывая примерно треть всего куска и, собрав его складками, перекидывали через левое плечо так, чтобы покрыта была левая рука и спереди конец свисал почти до самой земли (конец этот назывался lacinia). Затем материю (около трети ее по ширине) пропускали под правой рукой (в старину ее натягивали туго по спине), на высоте бедра опять собирали в складки и, протянув по груди наискось, перекидывали конец через левое плечо: это была «перевязь» (balteus или praecinctura); натягивать ее надо было так, чтобы она не «душила человека», но чтобы и не обвисала (Quint. XI. 3. 140).
Остальную часть материи (захвачена была ведь только треть ее) спускали полукругом, тщательно располагая в нем складки, чуть пониже колена — это sinus, и перекидывали конец опять через левое плечо. Заднюю полу несколько поддергивали вверх и на груди над «перевязью» собирали ее в складки — это umbo (слово обозначает выпуклость посередине щита). Нельзя, чтобы пола волочилась по земле: это признак небрежности и изнеженности, и над Цезарем за такую манеру носить тогу подсмеивались (Macr. II. 3. 9).
Sinus обычно натягивали на правое плечо; его можно было накинуть и на голову, защищая себя от дождя или солнца или желая остаться неузнанным, молясь и совершая жертвоприношение. Квинтилиан советовал оратору, начиная речь, отбросить sinus с плеча (XI. 3. 144).
no subject
Date: 2014-07-09 12:22 am (UTC)no subject
Date: 2014-07-09 06:58 am (UTC)no subject
Date: 2014-07-09 10:19 am (UTC)no subject
Date: 2014-07-09 10:41 am (UTC)то есть самый тот
первоисточниковский
no subject
Date: 2014-07-09 10:47 am (UTC)