Третья жизнь вещей. Блошиный рынок

[anna_bpguide]

Я иду торговать на «блошиный рынок» в городской парк.
Путеводители о нем не слишком распространяются. Непременно упоминая Эчери –
большой и знаменитый рынок подержанных вещей на улице Надькёрёши –
об этом, действующем в центре города в парке Варошлигет, они почему-то молчат.
А зря!




Торговая жизнь начинается рано утром. Ворота откроют в восемь, но уже с половины шестого вдоль забора выстраивается очередь торговцев
с ящиками, коробками и сумками. Кто пришел первым, тот и занял хорошее место, прочим – что останется.
Ближе к открытию мимо очереди не торопясь проходят постоянные продавцы, обладатели абонементов и
закрепленных за ними на весь сезон торговых мест.
А за полчаса до того, как двери откроются, успевает собраться и еще одна очередь – покупателей.

Я покупаю билет и талончик на стол, который нужно взять здесь же, у входа, и самостоятельно отнести на место торговли.
К левому боку прижат стол, в правой – сумки, и вперед! Но куда идти, не сразу и поймешь:
эти, с абонементами, уже заняли все сладкие места вдоль главной дорожки.

Нахожу участок где-то во втором ряду. Упитанный дядечка, глядя на мои старания, замечает:
«Это – цыганское место». По интонации понятно, что человек хочет предупредить: занято.
Что ж, встаю в третьем ряду.

Товара у меня не много, да и смысл затеи больше познавательный, чем коммерческий. Знакомлюсь с соседями.

Слева – та самая полочка с бело-синими тарелками >


Слева тетушка средних лет раскладывает на столе столетнего возраста посуду.
Медные кувшины и тазы для умывания остались еще с тех времен, когда в городе не было водопровода.

Но эти – явно не из бедного дома: у них фаянсовые ручки в мелкий голубой цветок.
Фарфоровые тарелки тоже явно Габсбургской еще эпохи продаются вместе полкой тех же времен,
они выставлены на ней в три этажа лицом к зрителю: и удобно и красиво.

Справа молодой черноволосый мужчина предлагает за недорого турецкие майки.
Скоро выясняется, что сам он – сириец, женат на венгерке, живет в Будапеште уже двенадцать лет,
говорит по-здешнему более-менее сносно.

Удивляется:
«Я – сириец, а сыновья – венгры! Только по-венгерски и разговаривают…»
Жалуется на тяжелые времена, на кризис, на то, что туристов мало.

Продавец живописи и живопись. Холст, масло, рама >


Вдоль стены разместился торговец живописью.
Виды Венеции, обнажёнка и – местный специалитет – фантазии на тему Альфонса Мухи.
Зрителей он собирает немало, с некоторыми затевает высокоинтеллектуальную, как видно, беседу.
С размахиванием руками, с тыканьем пальца в самые примечательные места, с демонстрацией обратной стороны холста и отдельно – рамы…
Но в конце дня погрузит полотна обратно в тележку и увезет, так ничего и не продав.

Чуть дальше стоит мама с мальчиком лет восьми.
Она продает бывшее в употреблении кожаное пальто, одеяло, занавески, что еще из домашнего тряпичного хозяйства.
Мальчик на ящике разложил собственный товар: игрушки, которые стали не нужны и неинтересны.
Я видела эту семью еще в очереди: их привез на машине папа, выгрузил, уехал по своим делам.
То есть пальто и пластмассовые кубики появились здесь не по причине крайней бедности их обладателей, когда нужно выручить хоть копейку. А потому что – не выбрасывать же!

В самом деле, дарить старые вещи можно лишь тем, кто заведомо беднее тебя, выкидывать на помойку –
грешно, а продать «за три копейки», за пятьсот форинтов, тому, кому эта вещь еще пригодится, пожалуй, разумно и гуманно.
Разве нет?

«Tessék!» – зазывают покупателей продавцы.
«Тешшик» – это универсальное венгерское слово, означающее почти все что угодно, в диапазоне от «Пожалуйста, проходите!» до «Простите, что вы сейчас сказали, я не расслышал?»
Мое «tessék» мигом выдает во мне иностранку, и посетители рынка, вместо того, чтобы смотреть товар,
затевают разговоры на тему «А вы откуда?».
Вспоминают, кто постарше, русские слова, выученные в школе, напевают русскую народную песню, здесь знакомую каждому:
«Танцевала репка с маком, а петрушка с пастернаком». В России я ее ни разу не слышала.


Смотрят старые фотографии.
Можно найти пейзаж с пароходом на Дунае.
Можно портрет графини в мехах и с болонкой.
А то и фотографию собственного дядюшки времен Второй мировой… э, а что это за форма на нем?.. >


Между тем погода портится, поток покупателей заметно редеет, собирается гроза.
Похоже, торговля на сегодня закончилась. Сосед справа, сириец, упаковывая свои майки, предлагает бизнес:
он, мол, за три тысячи форинтов возьмет мой товар и попробует попродавать завтра.
Э, нет, дорогой, за эти деньги ты как раз окупишь и стол, и место, а выложишь ли мой товар – еще неизвестно.
Предложение с благодарностью отклоняется.

Резкий порыв ветра внезапно опрокидывает у соседки слева ту самую полочку со старинными тарелками.
Тарелки с грохотом падают прямо на медный рукомойник и…
И ничего.
Вещи, сделанные при Франце Иосифе, пережили две мировые войны и пятикратную смену политической системы.
Переживут и летнюю грозу.
Хозяйка ставит на место полку и собирает в сумку так и не проданные (это минус),
но и не разбившиеся (это плюс) фарфоровые тарелки с синим орнаментом.

Рынок закрывается. Начинается дождь.

Продолжение следует
GEO
Фото, как всегда: Максим Гурбатов